Край забытых богов[СИ] - Алина Борисова

— Не надо, Фэр, не оправдывайся. Ни за него, ни за себя…

Его глаза чуть вспыхивают, а я не сразу понимаю, что назвала его слишком коротко… Непозволительно коротко.

— Фэрэл, — поспешила исправиться. — Прости, пожалуйста, я просто…

— Не надо, — останавливает он. — Мне понравилось. — Осторожно берет меня за руку, подносит к губам, целует кончики пальцев. Я испуганно дергаюсь, он отпускает.

И вновь усаживается на полу, поставив локти на кровать, и опуская на сложенные руки подбородок. Его неяркие серовато–зеленые глаза так близко — внимательные, чуточку печальные.

— А знаешь, — произносит Фэр, невесело улыбаясь, — всегда был уверен, что буду у тебя первым…

Что??? Смотрю на него, как выброшенная на берег рыба, разве что рот не раскрываю. Каким первым? Если я живу с Лоу, если я жила с Анхеном…

— … и видно, это чувствовал не только я, коль Древняя рухлядь решила так подло сжульничать, — глубоко задумавшись о своих невзгодах, он не замечает моего удивления. На последней фразе переросшего в шок.

— Так вы… что… пари на меня заключили??? С Нарданом? Еще тогда? — а голоса нет, получается только шептать. А перед глазами — мой первый день на раскопках. Я, изображающая уверенность, которой не чувствовала, галантный профессор, ведущий меня под ручку. И Фэрэл, с ходу попытавшийся «отбить», «переключить на себя», еще прежде, чем осознал, что я не с Нарданом, а с Лоу…

— Что ты, Лара, какое пари? Да кто станет такое озвучивать?..

— Не озвучивали, значит. По умолчанию…

— Лара, да ты чего? Ну что ты? — Фэрэл смотрит на меня — и не понимает. Ощущает мои эмоции — и не понимает вдвойне. — Ну, ты такая красивая девочка, одна единственная среди нас, уникальная. Думаешь, тут есть хоть один, кто бы тебя не хотел, о тебе не мечтал? И не важно, вампир он или вампирша… Аромат твоей крови — он просто плывет над лагерем… А Лоу сказал, он неволить тебя не будет, если ты захочешь — с любым из нас, он возражать не станет. Тебе просто нужно время привыкнуть — лично к нам, и к нашему образу жизни. И мы все готовы были ждать, и дать тебе это время, мы и сейчас готовы, только один козел…

Не слушаю, не могу больше слушать. Зарываюсь головой под подушку, закрываюсь поверх одеялом. Первым — из них из всех, всех до единого. Они спят и видят, как я буду принадлежать им всем. По очереди ли, вместе, сегодня, через неделю — им не важно, они подождут. Они уверены, мне нужно только время, чтоб захотеть. Их всех захотеть. Им всем отдаться. Кровь и плоть. Все, что нужно вампиру. Кровь и плоть.

«Когда гастрономический интерес невозможен…» надо просто подождать. Просто выждать, прикинувшись другом…

— Уйди, Фэрэл, — рыдаю я. — Пожалуйста, пожалуйста, уйди…

Глава 7. Жажда

Дни сменялись. Один другим, но где–то за пределом шатра. Я лежала. Посреди призрачной степи, под слепыми звездами. И седовласый ковыль шелестел. А ветра не было.

Я никуда не стремилась, ничего не хотела. Страна Людей не манила, идти к родителям такой — растоптанной, сломленной — я не могла, пусть и во сне. Даже Анхена помню смутно. Я, вроде, проходила сквозь него серой тенью, но внимание не фиксировалось… не фиксировалось…

Я не хотела видеть его, даже призрачного, так же, как я не хотела видеть никого из реальных вампиров моего нынешнего окружения.

Им сказали, я поранилась там, в склепе. И эта рана — она воспалилась и не проходит. И мне от этого плохо. И я больна. Люди — они такие, они болеют. От всякого, чего нормальный вампир и не заметит. Я и правда поранилась. Наткнулась спиной на что–то. И кровь была, и воспаление даже… Небольшое. А с моей регенерацией так и вовсе быстро прошло.

А вот вкус пепла на языке — не проходил. Я сглатывала и сглатывала, а он не проходил. Я убеждала себя, что пепел не мог попасть мне в рот, я ж была в маске. И тут же видела маску. Древнюю, гипсовую. Она опускается мне на лицо, и я задыхаюсь, задыхаюсь…

И человека все время видела. Того, древнего. Который хотел выдать маску за свою внутреннюю сущность. И обмануть богов. Только вряд ли его боги были глупее тех, кто причислил себя к богам уже в наши дни. Их не обманешь маской. Они чуют кровь. Настоящую кровь. И жаждут.

Лоу ко мне приходил. И наяву, и во сне. Во сне красивый, а наяву… Сказал — заживет без следа. Я поверила. Я же доверчивая, что ни скажут — верю. В благородных вампиров верю. В уважаемых профессоров и научные исследования. В то, что когда гастрономический интерес невозможен — он невозможен. А все прикосновения — это просто симпатия. Но ты говори, говори еще. И я поверю и во все остальное.

Он говорил. Он многое мне говорил, но я, должно быть, не слушала — не помню ни слова. Только волосы помню. Белые. А ковыль седой…

А Исандра кричала. Не на меня — на Лоу. И не в степи, а в шатре, за тонкой перегородкой. У нее был удивительно резкий, пронзительный голос. От него не спрячешься под подушкой, не сбежишь в призрачную степь. А будешь слушать… слушать…

— Как ты мог???!!! — орала она. — КАК???!!! Из–за тупого соперничества, себялюбия, гордыни разрушить ВСЕ???!!! Ну что там такого страшного происходило? Он что, убивал ее? Светоч, да Нарданидэр тот еще человечий угодник, он в свое время весь университет у них там передегустировал, невзирая на пол и возраст, его за то из Страны Людей и поперли — вампир не может быть столь доступен каждому встречному, надо ж и честь знать. НО!!! Он никого из них не убил! Никого! Когда он уезжал, они рыдали хором, письмо коллективное писали, чтоб его им вернули, подписи собирали… Что, так невыносима мысль, что кто–то другой твоей деве удовольствие доставит? А ничего, что цена твоего жмотства — загубленный, считай, сезон, навсегда утерянные уникальнейшие вещи?! Что, так принципиально уесть Нарданидэра: «а вот не дам, не дам, и все»?

И снова слезы текут. А я думала — выплакала уже все. Я ведь считала ее подругой. Ну, хорошо, не близкой. Приятельницей. А она обо мне — как о вещи. О предмете, чья кровь дешевле древних сокровищ.

— Иса, а помнишь, в детстве… — голос Лоу негромок, но я его слышу. Видимо, очень хочу услышать ответ. — Ты мне рассказывала. Друзья отца… Если бы кто–то в том день пришел и унес тебя оттуда, что ты ценила бы больше: свое спасение, или все твои детские сокровища, утерянные в процессе?

— Это… это подло, Лоу, — ее голос непривычно тихий, осипший. — Это другая история, ты не можешь сравнивать. Я ребенком была, у меня либидо еще не проснулось, а она — половозрелая, опытная… да если бы мне… в той же компании… лет на пять хотя бы попозже… да я бы только благодарна им всем была, и уж тем более…